Мясо - Страница 104

104

Этот шум заглушал крики горожан и ругань скотников, пытавшихся сдержать толпу. Он был подобен грому и поднимающемуся ветру. Толпа замолкла. Вооруженные скотники и бойцы Магнуса прекратили выкрикивать свои угрозы.

Все прислушались.

Но только Ричард Шанти понимал, что говорят Избранные.

Твое время пришло. Теперь уже точно пришло. Ты не мог бы продвинуться вперед и держаться с достоинством? Мы, которые всю жизнь отдавали себя, больше не будем этого делать. Мы уже увидели светлое завтра. Мы увидели землю, где боли нет даже в воспоминаниях. Землю, где от нас не будут ждать жертв. Мы последуем туда за человеком, который хочет мира. Он один из нас. Он уже принес свою жертву. И мы приветствуем его. ХА, ШУ! Вот теперь наше время пришло.

Стада Избранных двинулись вперед. И вел их Шанти.

Торранс застыл на месте. В одной руке он держал разделочный нож, в другой лом. Окружавшие его скотники начали пятиться. Он беспомощно оглядывался по сторонам.

— Вперед, жалкие трусы! — крикнул он. — Вы ведь не позволите, чтобы мясо одержало над вами верх. Эй, вы! Останьтесь со мной! Мы загоним их обратно на пастбища. Мы изрежем их на куски и накормим горожан сейчас же.

Но никто не откликнулся на его призыв.

Скотники продолжали отступать, напирая на проповедников и Великого епископа, а те в свою очередь пятились к воротам. А толпа уже осознала, какая махина на них надвигается. Большинство горожан никогда не видели Избранных живьем и так близко. Их лишенное волосяного покрова тело и обезображенные пальцы. Бледные конечности. Избранные были похожи на людей. Если бы не их изуродованные ступни, они и двигались бы как люди. Волна беспокойства прокатилась по толпе. Люди начали отступать. Началась давка, кто-то падал на землю, кто-то летел в канаву и придорожные заросли.

Шанти задышал и постучал пальцами по голове. СИНИЙ-792 отделился от стада с двумя сотнями других быков. Они прошли мимо Великого епископа и его истекающих кровью проповедников. Епископ с отвращением посмотрел на быков. Сдержаться он не мог.

— Это мерзость, — заявил он. — Это самая большая ересь, которую когда-либо видел Эбирн.

— Мерзость — это ваш город, — сказал Шанти. — Преступлениям, которые совершались здесь из поколения в поколение, нет прощения.

Великий епископ истерически захохотал.

— Но они ведь скот. Они — дар Господа нам, людям. Он пожертвовал ими, чтобы доказать свою любовь к нам.

— Книга даров была написана людьми. В ней нет ни слова правды о Господе. Она служит только тем, кто наживается на слабых.

Великий епископ воспользовался моментом, чтобы снова попытаться выступить перед горожанами. Показать им свое превосходство.

— Как ты смеешь произносить такие богохульные речи? — сказал он, повысив голос. — Я добьюсь, чтобы тебя лишили статуса. Ты, Ричард Шанти, больше не горожанин. Ты стал мясом.

Позади измученных проповедников показались быки. Они шли со стороны телятников и несли на себе ослабленных слепых телят.

Великий епископ вскричал:

— Именем Господа, ответь, что ты задумал, Шанти?

— Вы скоро увидите.

Когда все быки присоединились к стаду, Шанти вышел из заводских ворот.

Он повернул направо. В сторону от города.

Никто ничего не понимал. Ни скотники, ни бойцы Магнуса, ни проповедники, ни горожане. Шанти улыбался. Без него и Коллинза, без их сторонников, без Избранных им не суждено было понять. И он был рад этому.

Никто не осмеливался вступить в схватку со стадом, которое мирно проходило мимо.

Уцелевшие сторонники Коллинза шли с обеих сторон стада. Они отдали бы жизни, защищая Избранных, если бы кто-то осмелился их обидеть.

Избранные долго тянулись со двора.

Великий епископ в панике бросился следом за Шанти. Он догнал его возле обрыва, на дне которого гнили останки загубленных Избранных. Дальше дороги не было.

— Шанти, — запыхавшись, произнес он. — Куда ты идешь?

— Избранные теперь свободны. Мы уходим.

— Уходите? Но куда?

Шанти махнул рукой в сторону пустоши.

— Но там ничего нет. Вы все погибнете от голода.

Шанти позволил себе в последний раз взглянуть на Великого епископа. У того на затылке запеклась кровь, похожая на грязь. Его одежды были серыми от пыли, в лице застыла тревога. Этому человеку предстояло вернуться к горожанам и объяснить им, что произошло. Шанти сомневался в том, что в религиозных книгах говорилось хоть что-то об исходе Избранных.

Он улыбнулся Великому епископу, отвернулся и продолжил путь.

Из толпы послышались крики, обращенные к скотникам:

— Что происходит?

— Почему вы их не остановите?

— Скорее, иначе они все уйдут.

— Схватите хотя бы некоторых.

Но никто не сдвинулся с места.

К вечеру все Избранные ступили на территорию пустоши. Замыкали шествие сторонники Коллинза.

Избранные шли с достоинством, о котором они так часто говорили друг с другом. Они больше не боялись держать голову высоко поднятой, и их глаза были устремлены на линию горизонта. Им было трудно идти на своих изуродованных ногах, но они не падали. Вокруг была вовсе не та земля, к какой они привыкли: черная трава прорезала острые дюны. И над этими вулканическими волнами носилась черная пыль, вздымаемая постоянно дующим ветром. Откуда неслась эта пыль и откуда дул ветер, никто не знал.

Они знали только то, что отныне они свободны и что с теми знаниями, которыми обладал Шанти и его сторонники, они непременно выживут и достигнут земли, где боли не было никогда, где им не придется приносить себя в жертву. Они знали, что такая земля существует.

104