Мясо - Страница 70

Придя в сознание, она не сразу поняла, где находится. Почему она лежит на кушетке в пустой комнате с оштукатуренными белыми стенами? Что из последних событий она может вспомнить? Даже то, кто она, было для нее проблемой.

Память возвращалась медленно.

Бесконечные ряды полок и стеллажи, уставленные картонными коробками, запах пыльного запустения, ощущение того, что нужно найти что-то очень важное… Поток воспоминаний был прерван чувством тревоги. Почему она не узнает эту комнату? Как она здесь оказалась? Ее сознание утратило гибкость, память билась об острые углы или упиралась в тупики. Она только начинала вспоминать, как вдруг обнаруживала, что вернулась в исходную точку.

В эту белую комнату.

Впрочем, с каждым всплеском памяти она продвигалась все дальше. Она проповедник. Проповедница Мэри Симонсон. Она что-то расследовала.

О ком-то.

— Проклятие.

Вспомнить не получалось.

Она обнаружила, что малейшая попытка думать вызывает выделение у нее пота. Капельки пота выступали над верхней губой, под мышками. Лицо начинало гореть.

Она попыталась сесть, но для ее шеи голова оказалась слишком тяжелым грузом. Ей удалось немного приподняться на локтях. Мышцы рук предательски задрожали от напряжения. Голова закружилась. Локти не выдержали нагрузки, и она снова рухнула на постель. За головокружением пришла тошнота. Кровать как будто перевернулась. Трясущимися руками она ухватилась за тонкий влажный матрас. Ей показалось, будто она лежит вверх ногами и потолок стал полом. Она не упала, но почувствовала, что вот-вот упадет. Она закричала, и ее крик захлебнулся во вздохе отчаяния.

— Кто-нибудь…

В глубине живота, в желудке, что-то набухло — холодное и колючее, словно железная булава. Когда боль вышла из-под контроля, она снова закричала.

Дверь — она даже не заметила, что дверь была, — распахнулась. Мужчина прошел по потолку, не падая с него. Он сел рядом на перевернутый стул. Она устремила взор на мужчину. Белки ее глаз были покрыты сплошь красной сеточкой сосудов.

— Хорошо, что вы вернулись к нам.

Она не могла говорить.

— Как вы себя чувствуете?

Он что, слепой? Разве он не видел когти, в которые превратились ее пальцы? Не видел ледяной пот на ее лице? Хрипы в ее горле не могли быть словами.

— Не волнуйтесь, — сказал мужчина. Он показался ей знакомым. — Я принес вам кое-что. Особенное. Мы поставим вас на ноги. Непременно.

Она его узнала. Сложилось слово: доктор.

— Где…

Мягкая рука погладила ее руку.

— Моя дорогая, кто-то очень высоко вас ценит. Вы находитесь в личном лазарете Великого епископа. Я уверен, очень скоро он и сам вас навестит.

Очень медленно кровать вернулась сначала в вертикальное положение, а потом и в горизонтальное. Разжатая в желудке железная рука снова сжалась в кулак, оставив ей возможность дышать. Головокружение отступило, а с ним и рвотные позывы. Она сделала несколько глубоких вдохов, и глаза снова могли четко видеть все вокруг.

— Что произошло?

— Вы упали в обморок. В архиве. Устроили небольшую пыльную бурю.

— Как долгая…

— Уже пару дней. К сожалению, не могу сказать, что вы не пропустили ничего интересного.

Она не сразу вникла в смысл слов доктора.

— Что вы имеете в виду?

— Думаю, будет лучше, если об этом вам расскажет Великий епископ. Я знаю, что он будет с минуты на минуту. — Доктор потянулся в сторону, и через секунду она увидела у него в руках маленький стакан и белую миску с обломанным краем. — Но прежде нам нужно подлечиться. Вот, выпейте это.

Он протянул ей стаканчик, но она даже не попыталась привстать.

— Позвольте, я вам помогу.

Он просунул одну руку ей под голову и наклонил вперед. Другой рукой поднес к ее губам стаканчик.

— Что это?

— Не думайте, просто пейте.

Она сделала глоток и чуть не задохнулась.

— Задержите во рту! Не смейте выплевывать! — приказал доктор. — Это драгоценное лекарство. Вот, пейте еще.

— Нет.

— Делайте, что вам говорят! Пейте!

По глоткам она все-таки выпила все. Жидкость имела жуткий цвет — желтой бронзы с зеленоватым оттенком. По консистенции питье было похоже на сироп.

— Ни вкуса, — сказала она, — ни запаха.

Доктор нахмурился, взял стаканчик и понюхал его.

Она увидела, как он дернул головой, будто получив пощечину, и поморщился. Когда он снова повернулся к ней, лицо его было бледным.

— Вы не чувствуете запаха?

— Нет, — ответила она.

— Боюсь, это симптом вашей болезни. Но беспокоиться нет причин. — Доктор убрал стаканчик и поднес к ее лицу белую миску. Серебряной ложечкой он зачерпнул какую-то кашицу и вложил ей в рот. Она зачем-то пожевала и проглотила.

— Нравится?

Ей удалось изобразить мимикой подобие чувства удовлетворения. Он продолжал кормить ее лекарством, пока миска не опустела.

— Вот и отлично. Это придаст вам сил. Мы поставим вас на ноги очень скоро, я в этом не сомневаюсь.

Довольный собой, доктор откинулся на спинку стула.

— Вы мне скажете, что это за лекарства?

Он заерзал на стуле.

— Конечно. Это лекарства моего собственного приготовления на основе рецептов из Книги даров. Для лечения вашего желудка и печени, которая тоже нездорова, я использовал свежую телячью желчь и чистейшую телячью мочу. Против Трясучки — мне очень жаль, но я вынужден официально поставить такой диагноз, — я выписал мозг, опять-таки телячий, поскольку это самый здоровый мозг. — Доктор подался вперед и произнес, понизив голос: — Хочу заметить, что сам Великий епископ настоял на том, чтобы вам был обеспечен лучший уход и, естественно, лучшие лекарства. — Он похлопал ее по руке своей вялой ладонью. — Отдыхайте, проповедник. Мы вас вылечим. Обязательно.